Еще не отгуляют в безудержном буйстве корпоративы, не затребует властным голосом красноносый старец «Елочка, зажгись!», еще не начнут бить Куранты и не выстрелят единым салютом пробки шампанского, а фраза «счастья вам в новом году!» станет привычной концовкой любой беседы. Будь то деловой звонок или встреча со старой подругой, разговор с учительницей ребенка или дежурное «добрый день» соседке у подъезда. «Счастья вам», - говорим мы, и, чтобы придать искренности, добавляем – «женского». Иногда говорим – простого. Но если даже и не говорим – подразумеваем. Что же это такое – простое счастье женского пола, и есть ли счастье мужское, и есть ли счастье сложное? Меняется ли оно с годами? Да и есть ли оно – вообще, счастье-то...
***
Моя старшая сестра Лариса работала в ресторане. Хорошая работа, только ответственная, и к тому же – руководящая, как, собственно, самим производством, так и людьми.
С восьми утра до восьми вечера, иногда – допоздна. Хорошо, что раньше детские сады работали не так как сейчас – «до пяти или договаривайтесь с заведующей». Но вот незадача, - в субботу на складе в ресторане прорвало трубу. Звонят утром, причитают в трубку – «Лариса Александровна, беда! Мука, крупа... Что делать?!» А муж сестры «в лагерях», он тогда еще военным летчиком служил. А Наташе – моей племяннице – всего четыре неполных годика. Она хорошая улыбчивая девочка, сама убирает кубики в коробку и больше не рисует дорогущей помадой на обоях и зеркале.
Лариса посадила Наташку перед собой и все ей рассказала. Она вообще всегда разговаривала с детьми, моя сестра, - все им объясняла, как есть и в подробностях. Может поэтому и дети у нее такие – понимающие и рассудительные.
- Я буду тебе звонить каждые полчаса, - сказала она Наташе.
Каласо, - кивнула та.
Целый день ребенок играл - выстраивал плюшевых зверушек и кукол длинными хороводами по квартире. Пластмассовый клоун в дурацком колпаке, за ним кукла в чепце за ней – розовый заяц, за ним – кудрявая собака без глаза. А мама звонила каждые полчаса:
- Как у тебя дела?
- Халасо, - отвечала Наташа.
- Лариса Александровна! – кричали со склада. – Куда мешки? И что делать с сахаром?!
Лариса Александровна бросала трубку и бежала на склад – таскать мешки с мокрым сахаром наверх, сушиться возле горячих печей, где румянились фирменные пирожки.
Свечерело.
- Как у тебя дела: - звонила сестра домой.
- Халасо, - отвечала Наташа. – Огонек маленький, значит мама придет. И будет частье.
- Какой огонек? – забеспокоилась сестра.
- Халосый, - спокойно отвечала девочка. – Он всегда есть.
- Лариса Александровна! – звали со склада. – Последнее-то куда? Остатки-то...
Когда Лариса вернулась домой и открыла дверь, она чуть не сшибла Наташу, которая сидела тут же, у самой двери на табуретке. В квартире было темно, свет ребенок включить просто не догадался и принял спустившиеся за землю сумерки, как неотвратимую данность.
Наташа сидела на табуретке и смотрела в замочную скважину, через которую в квартиру пробивался свет. Сидела и спокойно ждала маму (сколько так просидела – час, два, больше?), а когда Лариса вошла – бросилась ей на шею с радостным криком:
- Мама, частье мое!
И столько было радости, что сомнений не осталось – это оно, счастье. Собственной персоной. Такое оно и есть, счастье маленькой девочки – мама пришла. И девочка будет сидеть в темной квартире и терпеливо ждать, потому что верит и любит, и знает – счастье, это когда приходит мама.
***
Моя бабуля, царство ей небесное, очень боялась умереть зимой. Говорила, что могилу будет трудно копать в мерзлой земле, да и вообще – никакой радости гостям. Она рассуждала о своих похоронах так, как будто собиралась быть активным участником действия. Говорила о меню, о белых рушниках на которых опускают гроб в могилу («Не хочу с цветочками! Пусть будет просто белое, вафельное полотенешное…»), и о списке приглашенных. Еще она утверждала, что люди умирают в тоже время года, когда родились, а так как сама бабуля родилась 12 декабря, опасения ее были понятны.
«Летом умирают счастливые», - говорила она, греясь на солнышке и перебирая на спицах пушистые мохеровые петли.
«Что за дикая фраза...» - думала я, но не возражала. Возражать человеку, которому 85 лет, без большого на то резона, не следует. Просто не имеет смысла.
Бабуля хорошо и быстро вязала, почти вслепую. Две изнаночные петли, три простые, одна – внакид, две изнаночные, три простые... Глядишь, и готова шапочка с узором для правнучки.
А правнучка между тем забралась на цветочные грядки. Фиолетовая астра уже корнем наружу, а ребенок смеется.
- Счастливая я, что дожила до правнуков, - тихо говорит бабуля и улыбается.
А в глазах слезы. Одна катится по щеке, перебираясь по сухим морщинкам, как капелька росы по лепесткам цветка.
Счастливая...
Моя бабушка родилась в 1911 году. Она пережила революцию, гражданскую, раскулачивание, Великую отечественную войну и оккупацию. Она пережила разруху, голод и тюрьму. Она пережила самое страшное, что может быть - смерть единственного ребенка. Ее дочь, моя мама, умерла в 1980 году...
Бабуля много болела, последние лет десять жила одна. Так получилось, так сложилась судьба. Но каждый раз, когда мы – я и сестра с детьми - приезжали, она повторяла шепотом «А все ж таки я счастливая...» и плакала чистыми легкими слезами.
Я тогда думала – что она говорит? О каком счастье? А теперь понимаю, что бабуля была права, и знала главное – надо ценить то, что имеешь, очень сильно ценить. И тогда не будет в душе обиды и страха, зла и вечной боли, а будет ощущение покоя и счастья, и легкости бытия.
...Когда она умерла, стояло доброе теплое лето, и до самого рассвета пахли сладким дурманом ночные фиалки...
***
Я вспоминаю бабулю, и маленькую (она сейчас уже большая) племянницу, и свою сестру, и своих подруг, и думаю, что же это такое – женское счастье. Моя бывшая начальница считает, что фразу "женское счастье" придумали мужчины. Очень может быть. Придумали, чтобы скрыть свою слабость, чтобы скрыть, что им это все тоже нужно позарез – и «мама пришла», и «правнуков увидеть», и всплакнуть ненароком от нахлынувшей нежности. Мужчины возвели на вершину понятие «успех», но оно так и не стало синоним понятия «счастье». Успех – холоден и беспол. Он притягателен, но не боле. Счастье – совсем другое.
Я помню, как была счастлива, когда вышла моя первая публикация в газете. И помню, как была счастлива, когда впервые увидела своего сына. Надо ли говорить, что эти чувства несравнимы, и говорить о первом – «счастье», кощунственно, когда познаешь второе.
И вот в этот декабрьский вечер накануне нового года, решила я твердо, что женского счастья нет. А есть счастье человеческое, к которому мужчины, смалодушничав, привязали накрепко слово «женское». И счастье это в простых вещах, важность которых осознать можно, только потеряв. Счастье в том, чтобы те, кого мы любим были счастливы. И чтобы они просто – были – живы и здоровы. Вот так банально получается, что даже неудобно... Но ведь правда. Счастья вам, люди!

Подготовлено для журнала
"Глория"

В качестве иллюстраций использованы фотографии из семейного архива

тексту ДА 707    Набравшие больше всего ДА заметки

Говорят дети (Андрей, 4 года) и их родители