Ребенок проснулся в восемь утра.
В доме душно.
Муж говорит, что нужно ночью открывать окно и форточку. Я, разумеется, этого не делаю, и делать не буду. Опасаюсь дачных грабителей и таджиков с черным чемоданом, поэтому мы спим в духоте и пылище.
Пылища тут везде, внутри и снаружи.
Сегодня пыталась пылесосить старым, забинтованным синей изолентой пылесосом. Сосет плохо, из рук вон плохо сосет.
***
Приходила черно-белая сволочь. Орала возле кухни.
Малыш дал ей остатки вчерашней сосиски. Сволочь сосиску сожрала и гордо удалилась.
- Осторожно, киса, тут гвозди, - беспокоился ребенок, бегая вокруг черно-белого чудовища.
***
Ребенок стащил из красного угла бабушкину балалайку, прыгает с ней и орет. Клим Чугункин...
***
Ложка окрошки прокисла.
Полбуханки мощного тяжелого хлеба "Богатырь" замохнатилась молодой свежей плесенью. Добываю мякиш, рою в буханке пещеру, чтоб не захватить случайно зеленой плесневой корки.
***
Кажется у ребенка лезет коренной зуб. Сверху напухла и покраснела десна. Посчитала ребенку зубы, получилось 26. Маловато... 32 - это когда с мудрыми, а без них должно быть 28. где еще четыре?
Интернета нет, спросить не у кого.
***
На пакет молока заползла небольшая жучка с раздвоенным хвостом.
- А ну, марш отсюда! - говорю и сбиваю насекомое с пакета на пол.
- Мама, а тебя все в жизни боятся, - уважительно говорит сын.
А то! Конечно, все.
***
Муж едет и везет шашлык.
Опять шашлык. Бе-
***
Перезвонила мужу, попросила купить здорового черного хлеба вместо плесневого «Богатыря» с разрытым чревом.
- Хорошо, куплю, на пятерых, - сказал муж.
- То есть? Почему – на пятерых? Нас же трое.
- Я с гостями!
И хихикнул.
- Ты с ума сошел, - спрашиваю, надеясь, что все же шутит, - каких гостей? У меня голова неделю не мытая, я чешусь, как дворовая кошка, у меня ногти от черной земли блестят.
- Поздно, - говорит, - мы уже едем.
И опять хихикает.
«Шутит», - успокоила себя я.
***
У забора остановилась машина. Из нее вылезли наш друг и товарищ Саша П., (американец, чистюля, дамский угодник и любитель комфорта) и его подруга – хорошая девочка, тихая и скромная, милая и добрая, но моложе меня лет на пятнадцать и с мытой головой.

Потом вылез мой муж, приветственно помахал рукой.
Все закричали «Хай!», я молча посмотрела через серый штакетник в глаза мужу.
Муж несколько стушевался, сник, и забегал у багажника, выгружая продукты и виновато улыбаясь.

А он знает, что ежели мне надо скандалить, то мне по фигу, кто еще присутствует, и что они об этом думают.

Я почесала голову, отлепила от заляпанных вчерашним глинтвейном шорт, сухой яблоневый листок. Подумала, что хорошо, хоть розовый лишай на лбу угомонился, отцвел и почти сроднился с нездоровым цветом кожи.
- Здравствуй, - говорю американцу, - Санечка.
Американчег улыбается, как всегда, радостно и открыто, зубы вперед, объятья нараспашку.
- Мы привезли шашлык и ликер Белис! – кричит.
Факинг эчивмент!
- Хорошо, выгружайте в кухню на стол, - говорю, - а теперь мне надо сказать пару слов супругу. Куда это он побежал? Почему за домом спрятался? Иди, не бойся, все равно ничего не воротишь, но безнаказанно я это оставить не могу!
Ну, не зря же ребенок говорил, «мама, тебя все боятся…»

Устроила, короче говоря, взбучку при гостях. Надо заметить, американчегу везет, как он приедет, так я на мужа ругаюсь, аки сварливая базарная баба. Полагаю, что Саня П. втайне убежден, что Смирягин сильно «попал» с женитьбой, мучится, но молчит, потому как есть ребенок, да и эта скандалистка просто так не уйдет. Крови попьет столько, что проще ее не злить.
Гм… Может оно все так и есть.
А что делать? Кому сейчас легко.
***

Пыталась найти чистую майку, чтоб переодеться. Увы.
Шорты точно одни.
Глянула в зеркало, что лежит на свекровиной тумбе. Испугалась, выронила зеркало и убежала на улицу.
***

Шашлык привезли готовый, в розовом ведерке с полупрозрачной крышкой. Привезли колбасной нарезки, которая, впрочем, подтухла, привезли упаковку люля-кебаб под полиэтиленовой пленкой, а также три бутылки вина Арбатского, бутылку водки и пузатую дьютифришную бутыль кофейного ликера, сладкого и ностальгического по юным студенческим временам.
***
На небе загустела тучка. Серая и пушистая.
- Дождь, - говорю, - опять будет. Но, ничего, вчера тоже прошел, даже кофту пришлось надеть. Плохо, что забыла в городе резиновые сапоги для малыша, и он после дождя в бабушкиных калошах ходит. Калош, кстати, три пары, торопитесь занять.
Гости смеются.
Сидим в беседке, увитой ядовитым усатым хмелем.
Муж дерет с воблы чешуйчатую шкуру. Саня П. шутит, девушка улыбается, я скребу грязными ногтями колено.
Тучка собирается, группируется, так сказать, непосредственно над нами.
***
Вдруг ливонуло.
Крупные капли забарабанили по крыше беседки густо и громко. Гулко застучали по крыше дома, залупили в пустое ведро и на крышку большой эмалированной кастрюли у колодца.
Я выглянула в мир и тут же получила по голове больно.
С неба сыпался град.
Даже не град, а большие ледяные комья, размером с перепелиные яйца, холодные и скользкие приветы от зимы. Они падали на траву, злобно сверкая, стучали по крышам, бились, подпрыгивая, о землю. Поднялся ветер, завертел пустой мусорный пакет, затряс яблоню и замотал тонкий куст акации возле ворот.
Американец, пять минут назад гаденько интересовавшийся, есть ли у нас здесь лед, совершенно офигел и замер.
- Мама, - сказал он, - где я?
Ребенок возбудился неимоверно, муж громко сказал «бля!» и убежал в стихию спасать машину. За те пять минут, пока укрывал старыми дорожками железного коня, он промок до нитки, и, я думаю, получил легкое сотрясение того, что находится у него в голове.
Дачный участок, теплый и зеленый, на глазах превращался в мокрое и холодное, не пригодное для жизни, не говоря уже об отдыхе, место, где квакает под ногами сытая грязища и мокрый ветер пробирает до костей.
Это был топ. Апогей. Апофеоз всей моей дачной эпопеи.
- Так… - сказала я, - открываем ликер. Иначе я не смогу примириться с судьбой.
***
Калош на всех не хватило.
Сухой майки у мужа не нашлось.
С крыши беседки, через разверзшийся шов рубероида, на стол капала серая дождевая вода.
Ошметки воблы отсырели и поплыли мутной рыбьей вонью.
Гости прижались друг к другу и, дрожа, пили Арбатское винище, не закусывая.
Стихия бушевала.
Дьютифришная бутыль со сладким ликером быстро подошла к концу.
Жирные волосы, грязные ноги и липкое тело, время от времени, зудящее мелким зудом, перестали меня смущать.

тексту ДА 696    Набравшие больше всего ДА заметки

Дневник героической матери Part 5 (Парт файв). Четверг

Читать весь сборник

Дневник героической матери Part 7 (Парт Севан. Зэ ласт). Суббота