- Это он, он!! – закричал муж инстинктивно вжимаясь в диванные полушки, - я помню этот взгляд, он смотрел на меня все детство!

«Он» стоял у большого дерева, чуть напряженно, словно заметил нас. Тяжелые ветвистые рога украшали его благородную сильную голову словно царская корона. На заднем плане две самки: одна тоже смотрела на нас, вторая – игнорировала, повернувшись задом.

- И что, он до сих пор на тебя смотрит? – уточнила я, - даже когда ты его не видишь?

- Понимала бы чего, - рассердился муж, - с таким ковром, как у тебя в детстве был, вообще нельзя остаться нормальным человеком.

Ночь. Замерзший лес. Все в снегах, и ели пригнули под тяжестью белых саванов большие колючие лапы. Только слева костлявые темные деревья – голые. Мчится тройка по дороге, из последних сил. Яростно хлещет ямщик лошадей, да напрасно все – волки, двое, худые, голодные оба – уже поравнялись с санями. Целится с саней мужик из ружья, да не попадет все равно, ясно это. И ужас, темный страшный животный ужас – весь в глазу у черного коня отразился и замер. Смерть страшная, неотвратимая, ясная – вся вот тут, застыла на снежной картине, застыла навсегда, на большом богатом ковре…

Такой ковер висел у нам в доме, в зале. Рядом, как водится, стоял диван, и на том диване я иногда спала, уж не помню, почему. У мня была своя комната и там висел нейтральный ковер с простым «восточным» рисунком.

Тот, страшный, сюжетный я иногда рассматривала, засыпая, и страшнее всего был, конечно, глаз черного коня, глаз навыкате, с отраженным в нем предчувствием смерти…

Хороший ковер был. Оказывается, немецкий. Откуда у нас взялся  - не знаю, вообще-то дорогих вещей у нас не было. А этот, сдается мне, был недешевым.

У всех детей нашего поколения, практически у всех дома были эти тонкие гобеленные ковры с оленями, правда? Ну, может, не у родителей, но у бабушек, у соседей – точно. Олень на водопое в летнем лесу, олень на фоне гор, олениха с оленятами пасется на опушке, кто с рогами, кто без, - умиротворенные, почти домашние, а иногда – испуганные, готовые сорваться и убежать, словно потревоженные хозяевами дома. Эти ковры – знак советского времени, непременный атрибут дома. Сколько народу было зачато под этими коврами, сколько малышей сладко спали «по другую сторону водопоя».

Пишут, что большинство этих оленей были немецкого производства, хотя, мне кажется, что массовый олень должен быть уже родным, советским. Уж слишком много их было, я лично помню штук десять в разных домах, в детстве. Пишут, даже есть стихи, посвященные ковру с оленем. Гугл находит такой:

Там на стене висит не гобелен -
Простой ковёр советского мещанства,
Собравший электричество и тлен
В одно неповторимое пространство.

Где по траве, ступая между снов,
Под чёрным небом, днями и ночами
Олени из невиданных лесов
Проходят бирюзовыми ручьями.

Та сторона подчинена теплу;
За дальним лесом, в бархатной печати
Горит ночник, машинка на полу
Видна неподалёку от кровати,

Ботинок мой, испачканный в мелке,
И мамин плед, и старая газета,
И тень, что разлеглась на потолке,
От вечно непонятного предмета...

Там никого, лишь детская звезда
Пылает без конца и без начала,
И только Бог заглянет иногда -
Польёт цветы, поправит одеяло,

Затем выходит в небывалый лес
И ждёт над голубыми берегами,
Как будто бы определяя вес
Моей души ветвистыми рогами.

 

Один из символов ушедшей эпохи, один из якорей детства. Но почему никто не сочинил стих о ковре с волками? Жаль, я не поэт, а то сочинила бы. Как по мне, то сила заснеженного гобелена мощнее и яростнее, не то, что пугливые рогатые в летнем лесу.

Наверняка, ковер с волками и страшным глазом лошади уже не найти, а вот с оленями - возможно. Из было больше. Хорошо бы повесить дома, в подвале, который бейсмент. И будет рогатый красавец величаво смотреть со стены на высокие полки с русскими книгами, на мужнин рабочий компьютер о двух мониторах, на тонкую полоску света с лестницы, ведущей на первый этаж. Смотреть и наблюдать - правильно ли выросли  советские мальчики и девочки, не шалят ли, не капризничают, работают ли справно и не позорят ли символы крепкого советского детства.

Нет, точно надо найти и купить. Раритетная же вещь, тем более, что с возрастом мы становимся сентиментальны, как малые дети.