Когда человеку много дано, то с него и много спрашивается. И совершенно непонятно по какому алгоритму распределяется это даденое и спрашиваемое. В который раз абсолютно случайно знакомлюсь с человеком, чья история трогает меня до глубины души, можно сказать сражает наповал, оставив в недоумении: неужели такое бывает в жизни? Неужели простой человек может всё это выдержать? А оказывается может. Хоть и не веришь своим глазам - ведь это вынесла и выдержала хрупкая женщина! И не сломилась, только стала ещё прекраснее и сильнее.

 

Вот как это было. Аня родилась в музыкальной семье. Нет, её родители не были музыкантами. Только они, пожалуй, и не были. Все остальные родственники тем или иным образом были связаны с музыкой. Но как это часто бывает в семьях музыкантов - дети, воспитанные на самых лучших образцах современного искусства, выбирают себе другой путь. Папа у Ани был архитектором. Известным архитектором в Москве. По его проектам построено здание Гнесинского училища и знаменитый Гидропроект в Москве. Мама была филологом, переводчиком, редактором, многие годы посвятившим написанию технической документации. В школу Аня пошла специальную, с английским уклоном. А при школе была музыкальная студия. В те годы она только открылась. И вот в один прекрасный момент девочка пришла домой с запиской для родителей, где говорилось, что Аню приняли на фортепианное отделение. Но родители были настроены категорично: на инструмент нет места в доме! Потом - если Ане не понравится, куда они денут фортепиано? Так и будет пылиться в доме, занимая кучу места? Нет, нет и нет! Но Аня договорилась с соседской девочкой, у которой инструмент уже был - ходить к ней через день. И родители разрешили. Однако, мама девочки вскоре отказалась от своих слов - стерпеть первые шаги собственного ребёнка - это одно, но ещё одного, чужого, это уже слишком. На удивление - Аня не сдавалась. На куске ватмана, которого в доме было вдосталь (папа архитектор), она нарисовала клавиатуру в натуральную величину, прикрепила её к дивану и занималась так. Родители, видимо, думали, что ничего, как- нибудь рассосётся. И вот пришло время первого экзамена по специальности. Назанимавшись на диване, Аня получила 3 с тремя плюсами! Или двумя? Нет, тремя! И гордо принесла эту оценку родителям, на что они с облегчением заметили: "Вот видишь? Никаких способностей! Хорошо, что мы не купили пианино как только ты попросила. Музыка не для тебя, ты будешь архитектором, как папа". Ну, может быть про архитектора они тогда не сказали, но подумали.

Однако музыкальная студия - это было ужасно интересно! Это были не только уроки по специальности, но и сольфеджио, музыкальная литература, хор! Туда ходили все дети, ну девочки все - это уж точно! А если не играешь на инструменте, то и на все остальные предметы тебя не забирают из продлёнки. Всех берут, а ты сидишь одна, скучаешь. "Мама, папа, - взмолилась девочка, принеся им список всех инструментов из студии. – Пожаааааааааалуйста!" Скрипка ушла первой, она была вычеркнута из списка как самый невыносимый для ушей домочадцев и соседей инструмент. За ней отвергнуты были баян с аккордеоном и труба. В конце списка стояла гитара. Шестиструнная. "Хм, - подумали родители, - xороший инструмент. Он умещается в шкафу, стоит несколько рублей, да и шума от него не так-то много. Берём".

И Ане было разрешено заниматься в студии теперь уже на гитаре. Купить гитару в музыкальном магазине было, наверное, сложно. Но у папы на работе оказался коллега, согласившийся пожертвовать свою семиструнную гитару в пользу дочки сотрудника. И вот повидавший виды инструмент появился в двухкомнатной квартире будущей гитаристки. Но как же быть? В инструкции сказано, что гитара должна быть шестиструнной. Аня до сих пор помнит как папа плоскогубцами удаляет седьмой колок. Сказано - шесть, значит, шесть. Аня была единственным ребёнком на всю студию, занимавшимся на гитаре. Но самым важным для неё было то, что она могла посещать остальные музыкальные предметы с подружками.

 

 

И вот наступило время экзаменов. Девочки, занимавшиеся на фортепиано, играли итоговый концерт. "Я тоже хочу экзамен!" - Сообщила четвероклассница Аня. Ну, хорошо. После фортепианного концерта на красный ковёр пригласили Аню и она гордо на одной, а может быть на целых двух струнах сыграла "Песенку крокодила Гены", которую до этого подобрала сама. После этого школа наняла нового преподавателя гитары в студию.

После четвёртого класса родственники посоветовали отдать Аню в музыкальную школу им. Дунаевского. Там пришлось начинать всё сначала. Почему? Да потому что уровень студии был не такой, как в музыкальной школе. Сольфеджио пришлось навёрстывать по-взрослому. Кроме того - Аня попала к необыкновенному педагогу - Галине Ларичевой, супруге известного российского композитора, педагога, гитариста Евгения Дмитриевича Ларичева. Галина Ларичева сама была неординарной личностью. После сборного оркестра гитаристов дети бегали по снегу босиком, это было неким ритуалом. Аня, между прочим, занималась лёгкой атлетикой и очень уважала такие пробежки. В музыкальной школе им. Дунаевского Аня проучилась 2.5 года. И пришло время выбирать специальность, поступать после восьмого класса. Куда? Аня выбрала гитару.

Мы сидим с Анной за столиком в кафе Национальной картинной галереи в Вашингтоне за колонной, так, чтобы нам никто не мешал, и я слушаю эту удивительную историю любви девочки и гитары. А за окном водопад спускается по крошечным ступенькам фонтана "Каскад". И перед нами проносятся, как струи воды, дни из жизни моей собеседницы. Я слушаю её рассказ и знакомлюсь с новыми людьми, событиями, вехами её жизни. Я тоже примерно в это время ходила по улицам Москвы, только по другим, встретиться там нам не довелось...

Глаза Анны зажигаются, когда вспоминает она страницы своей биографии - своих преподавателей и друзей, авантюры и происшествия, то, как боролась она за своё право заниматься в жизни тем, что она считала важным.

 

- Это было абсолютно авантюрным поступком! - делится Анна.

- Почему?

- Поступала в Гнесинское училище! 68 человек на место. Шансов не было никаких. Получила 3 на сольфеджио и 4+ по специальности. Пришла домой. Был душевный разговор с родителями, после которого они выбросили гитару в окно третьего этажа.

- Даже так? И что же ты сделала?

- Подобрала, повесила на стенку и купила себе новую гитару. Деньги у меня тогда уже были. Я преподавала с 14-ти лет.

- А дальше? Пришлось вернуться в школу в девятый класс?

- Нет, ну как же? Вернуться в свою школу я не могла. Я же ушла оттуда поступать. Вернуться в тот же класс? Но возвращение всё же произошло. Учиться я пошла в другую школу на улице Горького. Это была школа для детей работников искусств. Дети по утрам работали или не работали, а по вечерам учились. Я сидела за одной партой с Аней Ахмадулиной, дочкой Беллы Ахмадулиной. Учась там, я познакомилась с поэтесами Юной Мориц, Новеллой Матвеевой. Именно поэтому бардовская тема мне тоже близка.

- Но ты говоришь, что вернулась в старую школу?

- Да, в середине сентября мне позвонила директор студии школы, в которой я училась до этого, и попросила заменить педагога по гитаре на полтора месяца. Он по состоянию здоровья не смог выйти. В школе знали, что я поступала в Гнесинку. Представляешь, в июне ушла школьницей, а в сентябре вернулась учительницей. Все педагоги меня знают, я могу входить в учительскую.

- Понимаю. Ощущения необычные.

- Начала я с полставки. А концу года у меня уже было полторы. Педагог, которого я заменяла, не вернулся вообще. Все учителя отдали ко мне своих детей. У меня было около 35 учеников.

- А ученики были младше тебя? 

- Не все. Были и ровесники, и десятиклассники. Но я всё ещё думала поступать в Гнесинку. И меня привели родственники к Андрею Гарину - готовиться к поступлению. Он был профессором и деканом эстрадного отделения. Платила за уроки я сама.

- И снова пошла поступать?

- Да, но на этот раз я подошла к поступлению серьёзнее. Пошла в магазин, купила ватман, рейсфедеры и тушь, и нарисовала афишу своего выступления. Остальные студенты подавали афишу на листочке бумаги.

- Комиссия была сражена размахом?

- Точно! Председатель комиссии развернул афишу, прочитал и спросил: "А где цена?" На факультет брали трёх человек. Двоих брали точно. На третье место было два претендента - я и Серёжа Серов. Сейчас он заведует гитарным отделением в Гнесинке, а тогда всё же взяли меня, сказав, что по крайней мере будет кому делать стенгазету.

- Да, очень важное качество для музыканта. Аня, а почему гитара? Какие ещё инструменты рассматривались?

- Никакие. Прикасалась много к чему, но - гитара... Я бы сказала так: музыка - это диагноз. Гитара - это разновидность "заболевания". Гитара стоит в иерархии инструментов отдельно по своей уникальности: это и сольный, и ансамблевый инструмент, сложный технически и простой. Играла на электрогитаре - отделение-то, на котором училась, было эстрадным и народных инструментов. Играла на бас-балалайке тоже.

- Учиться сложно было? Вот в самом начале.

- Честно? Я не помню. У Галины Ларичевой это было обучение жизни, гитара была вторична. Вообще всё зависело от учителей. Мне повезло с педагогами - Ларичева, потом Андрей Гарин. Если бы в другой области были такие педагоги, я, возможно, занималась бы тем, что преподавали они.

- А сейчас задам каверзный вопрос. Подсмотрела в одном интервью. Что тебе больше нравится - концертировать или преподавать?

- Ну, это совершенно разные вещи! Что тебе больше нравится - ходить или спать? Без концертирования человек не может преподавать: oткуда-то надо черпать энергию. Ты подзаряжаешься от концертов. Но только концертирования не хватает. Должно быть преподавание.

- А что ты больше всего ценишь в музыкантах?

- Чтобы они были людьми. Человеческие качества - самое главное.

- Аня, давай перейдём снова к истории. Как оно было учиться? Что запомнилось?

- Гастроли. Я поехала на гастроли на БАМ, аккомпанировала заслуженной артистке РСФСР, солистке Большого театра Нине Владимировне Новосёловой. За 1.5 месяца выучила 84 романса. Каподастром я не пользовалась, а у певиц инструмент тонкий - сегодня просит играть на полтона выше, завтра - на полтона ниже. Приходится срочно переучиваться на другую тональность. Один раз мы с другим гитаристом рассердились и весь концерт сыграли в ля-миноре. Певица справилась хорошо, но за сценой пожаловалась, что что-то голос у неё сегодня "не очень".

- А потом был переезд в Израиль. В каком году?

- В 1990-м. Я закончила Гнесинское училище и два курса института. А потом взяла декретный отпуск. Кстати, знаешь, какой ходил анекдот в Израиле? По трапу спускаются репатрианты из России. Если у них в руках нет футляра, значит, это пианисты. У меня был футляр. На все деньги, что были в доме, мы купили гитару. Она стоила $1000, баснословные деньги. Сейчас это наверное тысяч двадцать. И вот мы поехали в Хайфу. С гитарой в одной руке и детской коляской в другой. Сыну было 11 месяцев.

 

- Почему в Хайфу? Там были родственники?

- В аэропорту им. Бен Гуриона нас спросили, куда мы хотим, чтобы нас отвезли. Полагалось одно бесплатное такси в любую точку страны. И муж вспомнил, что несколько месяцев назад в Израиль уехал его одноклассник. Позвонил ему, получил адрес и мы туда поехали.

- К незнакомым людям?

- Фактически да. Но они хорошо нас приняли. Квартира их, правда, была в полуподвальном помещении. Она произвела на меня ужасающее впечатление. Вечером хозяйка позвала меня на кухню резать оливье. И вот я режу его и плачу, и слёзы капают прямо в салат, а я думаю, как же этим салатом кормить, он же будет пересолен! А потом я пошла в комнату, взяв столовый нож...

- Ой!

- И отрезала свои длинные, ниже пояса, волосы.

- Зачем?

- Увидела вшей у хозяйского ребёнка, принёс из садика.

- Не позавидуешь.

- Через полтора месяца мы сняли свою квартиру. Муж устроился рабочим на завод. Конечно, не по специальности - он был инженером. Как-то ночью в квартире раздался взрыв. Это моя гитара. Она не выдержала и взорвалась, так что восстановлению не подлежала.

- От климата, наверное. Пришлось купить новую?

- Да. Потом случайно я увидела в газете такоe объявление: "Профессор гитары ищет тёплый дом и коллегу по работе". Прилагался телефон. Это был гитарист из Одессы Борис Френкель. Я позвонила, мы встретились, он меня прослушал и мы стали работать вместе.

- Здорово! Где?

- В Хайфе есть такая улица Нордоу. Два года подряд мы играли на ней. На это и жили. Но мне надо было с моим незаконченным высшим образованием в течение первого года поступить куда-то. Я решила поступать в Иерусалимскую музыкальную академию.

- Но где Хайфа, а где Иерусалим! Часа два без пробок, не меньше!

- Да. И билет в оба конца стоил 19 шекелей 90 агорот. Огромные деньги. А муж сказал, что из бюджета мы ничего не можем выделить. Поэтому я приезжала на занятия утром, а в обед два часа играла с девушкой-скрипачкой на улице Бен-Егуда в Иерусалиме. И на эти деньги ехала обратно домой. Один раз денег мы не набрали. Я вошла в последний автобус на Хайфу и попросила водителя, который меня знал, чтобы он разрешил проехать за неполную стоимость, а завтра я принесу недостающие несколько шекелей. Водитель ответил, что ему нельзя это делать. Но меня спас пассажир, который сидел на первом сидении. Это был известный пластический хирург, который случайно оказался на этом автобусе, так как у него сломалась машина. Мы потом подружились.

 

 

- Да, первые годы в стране никогда не бывают лёгкими.

- А потом муж потерял работу. Я нашла дополнительную работу в ресторане "Реситаль". В ночную смену мыла подносы, на которых готовили мясо. И мыли мы их раствором серной кислоты. По правилам безопасности надо было издалека пульверизатором обливать подносы, ждать пару часов, а потом смывать шлангами. Но никто этого не говорил. Я просто плескала жидкость из контейнера на поднос и сразу же отмывала руками. Почувствовала, что что-то жжёт под перчатками. Обратилась к начальнику смены, и он посоветовал помыть водой с мылом. Знаешь, что случается, если на кислоту добавить мыло?

- Не очень.

- Химическая реакция. Три месяца я провела в больнице с сильнейшими ожогами обеих рук. Вот, смотри! (Аня показывает свои руки, на которых видны следы от ожогов. Особенно на левой руке.)

- Боже! Ведь руки для музыканта - это всё!

- Да, я не могла сжать в кулак левую руку вообще. Делали пересадку кожи с ног, но только один крошечный кусочек прижился. А потом остались страшные рубцы. Сначала я ходила в бинтах, потом только с длинным рукавом в любую жару. Иначе люди в автобусе отсаживались, глядя на мои руки. Родители приехали на помощь. Они мне очень помогли. А я сделала вот что. Написала 2.5 тысячи резюме. Не на компьютере, от руки. И разослала везде, где было можно. А одновременно подала документы переучиваться на медсестру. Сдала необходимые экзамены. 1 сентября я была принята в школу медсестёр "Бней Цион" в Хайфе. И одновременно получила девять ответов на мои резюме - работа по всей стране - Кацрин, Яффо, киббуцы, на работу по специальности.

- И что же ты сделала?

- Я честно пошла в школу для медсестёр. Поднялась на второй этаж, открыла дверь. Потом закрыла её. И больше никогда там не появлялась. Я согласилась на эти девять работ по всей стране, не имея ни машины, ни прав.

- Вот это да!

- Через два года я открыла музыкальную школу, в которой работало 12 преподавателей и училось 450 учеников. Школа называлась "Ульпан - музыка Си" (си, это не только нота, "си" в иврите - это вершина). В музыкальной школе были занятия на инструментах, но и другие музыкальные предметы. Много пришлось пережить и прожить за 25 лет в Израиле.

Анна закончила Иерусалимскую Музыкальную Академию, получив степень магистра по классической гитаре. Карьера музыканта сложилась тоже как нельзя лучше. А потом случилось событие, перевернувшее всю жизнь - любовь привела её в Америку, где она сейчас и живёт, продолжая музыкальную карьеру.

Мне было очень интересно пообщаться с Анной, но многое осталось за страницами этого повествования.

А напоследок я задала Анне вот какой вопрос: что бы она пожелала читательницам?

- Девочки! Оставайтесь собой! Всегда, во всем, благодаря и вопреки! У нас ничего нет ценнее на свете, чем мы сами!