Честно? Нет, мне это не сложно. Не сложно я вам говорю. Вставил вилку в розетку, нагрел утюг - и гладь себе на здоровье. Не то, что раньше, когда утюги были чугунными, грели их на открытой конфорке, снимая при этом ручку, чтобы она не нагрелась сама. Одним утюгом гладишь, а другой себе нагревается. Потом их меняешь. Один - на плиту, другой на ручку - гладить. Только удостоверься, что утюг на ручку правильно сел, чтобы не уронить его себе на ногу или чего хуже - на пол, ведь он пол пробьёт и у соседей с потолка свалится. А если соседи особо везучие, то прямо на голову. А убийство, даже непреднамеренное, тоже карается по всей строгости. И не посмотрят, что ты - ребёнок. 

Кстати, был у нас в университете такой везучий аспирант.  Приходит он как-то с фингалом под глазом. "Что случилось?", - спрашиваем. И он рассказывает, что сосед сверху решил что-то там забить на дверях своей квартиры. А аспирант вышел на свою лестничную площадку, чтобы посмотреть, что там такое стучит, хотя и так было понятно, что молоток. И что бы вы думали? В тот момент, что он посмотрел наверх, да ещё выгнулся так, чтобы абсолютно всё увидеть, молоток, его металлическая часть, срывается с ручки и летит прямёхонько ему в глаз. Хорошо, что не выбила совсем! Вот такое везение. Но я отвлеклась.

Пионерский галстук надо было гладить мокрым и быстро, чтобы не сжечь. Ну, можно было через марлю для верности. Через марлю гладили и школьную форму, а то шерсть от утюга начинала блестеть. А простынки и наволочки гладились смоченные водой. Не по одной, помногу. Мама красиво раскладывала простынки, наволочки и пододеяльники на столе на кухне, и я гладила - сначала самую верхнюю простынку, потом убирала её  и ниже, ниже, ниже пока не оставалось на столе одно гладильное одеялко, бывшее моим, когда я ещё спала в детской кроватке под ковром-гобеленом с оленями и ночником-кувшинкой. Я любила гладить. Мне это казалось очень просто, зато мама придёт с работы и похвалит, что всё уже поглажено. Свои рубашки и брюки папа гладил сам, никому не доверял. И дедушка, мама рассказывала, гладил сам свои рубашки и брюки. Он считал, что женщина может гладить всё, что угодно, но только не рубашки с брюками, да потому что она не знает как, особенно брюки.

Я и не знаю. Каждый раз внимательно рассматриваю стрелки и соображаю как же они их так загладили на фабрике? И что мне нужно такое сделать, чтобы не испортить эту красоту? Вот хоть бы муж показал! У них же генетическое чувство этих стрелочек, а мне соображать приходится. А потом: "Ну и что это? Почему стрелка двойная?" - "А она двойная?" Да, вроде, двойная. А когда гладила, она была одна! Ну, честное слово, раздвоилась как-то сама собой по ходу. Вот я и говорю, что не женское это дело гладить рубашки с брюками, особенно брюки. Нет, мне не сложно. А с электрическим утюгом так вообще делать нечего. Вставил в розетку - и гладь себе на здоровье. Но только никакого здоровья у меня после этого не остаётся, одно разочарование. Я лучше как-нибудь брюки в прачечную отнесу, пусть там они их гладят под прессом. А я чем-нибудь другим займусь. Без утюга.

***

Фуко! Какого чёрта маятник
Расплясывал на весь Исакий?
Слабо, папаша, было памятник,
Чтоб в лае изошлись собаки?

Кому и что ты тут доказывал?
Какие, на фиг, метрономы?
Всё в этой жизни одноразово:
Судьба, история... Биномы

Мигают, щурясь, в лицемерии
Своём, как в гавани, купаясь.
И я одна совсем не верю им,
И в них никак не превращаюсь.

Эйнштейн! Накручивал там что ты, а?
Тела и массы изучая.
А мне? Доваривай компоты я?
А если я творить желаю?

Ньютон! Какого чёрта яблоко
К тебе свалилось, что ты, Ева?
И мысль вспорхнула сразу зябликом,
Подумаешь, учёный первый.

Я не-на-ви-жу тяготение
Чужих речей над жизнью личною,
Кастрюль, половников сплетение
К твоим ногам, на, для приличия.

И напишу на этой куче я.
(Ты знаешь, я писать умею)
Что женщина достойна лучшего,
Но тяготеет быт над нею.

Люблю я высоту небесную,
(Пусть в крылья превратятся руки)
Невспаханные, неизвестные
Богатые поля науки!

Люблю просторы я форельные
И Лобачевского теорию,
В которой наши параллельные
Пересекают всю историю.

Напившись всласть от альма-матери,
Лишь дайте точку мне опоры
Жизнь обуздаю обязательно,
Переверну моря и горы!

тексту ДА 424    Набравшие больше всего ДА заметки