Едут! Едут! Едут! Кто едет?

Второй день работаю из дома. В офисе нам настоятельно рекомендовали два дня не появляться вблизи округа Колумбия.

Прихожу домой, объявляю:

- Завтра дома. Из-за границы к нам едет папа.

Жена в ужасе:
- Чей папа?

Я её понимаю. Наши-то с ней папы могут приехать только из-за очень дальней границы.

Поясняю:

- Римский папа. Не пугайся. По значимости – это как инаугурация президента. По толпе -  в несколько раз больше. В общем, столица на два дня вымрет.

- Это хорошо. Два дня из дома. Почаще бы заезжал этот ваш папа.

Какой же он мой? Я вспомнил, как в восьмидесятом году на московскую олимпиаду нашу школу тоже вывезли из Москвы. От греха подальше. В Чечено-Ингушскую республику. Помогать мирным крестьянам убирать урожай. Там мы с удивлением узнали, что, оказывается, в СССР существует многоженство, а по праздникам палят в воздух из всех зарытых пулеметов.

Вечером смотрю по центральным новостям. Ведущие стебутся над бедным понтификом. Каждый жест папы и охраны злорадно комментируют – тут грубо оттолкнули верующего, тут девочку с цветочком не хотели пропускать, пока гость сам не снизошёл со своего папа-мобиля.

Здесь ведущая новостей заметила, как папа странно «танцует» руками на встрече с президентом. Дальнейшее она комментировала, издевательски тряся руками перед камерой: "Вы видите встречу главных представителей всемирного добра и зла".

Ничего святого.

Хотя я и сам в полном раздрае. В то время, как космические корабли бороздят просторы Вселенной, одни люди ради абстрактной идеи режут горло другим, а ради главного представителя другой абстрактной идеи перекрывают центры столиц мира.

Впрочем, не жалко. Говорят инвалиды после поцелуя заместителя Бога на земле потом скачут. "Брось костыли, идиот, запалимся!" Любимый фильм детства - "Праздник святого Йоргена".

Мне, как физику, видить эти толпы странно. Хотя людей можно понять. Все в мире решаемо, кроме одной неразрешимой загадки. А именно, загадки смерти. Как это «не быть» не знает никто. И никогда не узнает. А если узнает, то не расскажет. И здесь, кроме Бога, помочь некому.

Я и сам на всякий случай крестик ношу. Хуже не будет. А как будет - один Бог знает.