Великий Новгород остался справой стороны легендарной трассы-убийцы Е105, затерявшись среди бескрайних просторов.
Слева нас обогнали на мотоцикле немолодые мужчины с длинными волосами, в кожаных одеждах. Головы повязаны цветными бандано, глаз сквозь черные очки не видно, но, тяжесть взглядов чувствуется.
Ура!
Присутствие любого сорта маргиналов меня почему-то всегда радует.
***
А на реке Волхов – настоящий пляж. С желтым песочком и с кустами, спрятавшись за которыми можно переодеться. Эх, было бы потеплее, да побольше времени – так бы плюхнулась в воду, так бы ляпнулась…
***
Строгая предупреждающая надпись «Съезд на обочину запрещен!».
- Съезд? А туда можно съехать? – сердится муж, - По-моему, туда можно только свалиться.
Веселенькие заправки а-ля Европа, с теплыми туалетами и магазинчиками, где втридорога можно купить чипсов, соку и кофе с мафином, кончились.
Дорога все больше мрачная – в ремонте.
Да! Что бы там не говорил мой муж, а за Новгородом ремонтируют дорогу!
***
Над Любиным полем расчертили белыми крестами бирюзовое небо два самолета.
***
В деревне с многообещающим для голодного человека названием Мясной Бор приятный вид – дым из трубы на ухоженном (!) деревенском домике.
***
Чуть дальше, на дощатом сарае весьма скромных размеров и достоинств, вывеска «Центр досуга». И в обоих окошках – темнота. Интересно, чем они на досуге занимаются в этом сарае?..
***
После деревни Трегубово вдоль дороги – плотные ряды фонарей. Светящихся! Что здесь? Кто здесь? Мы не одни во вселенной?..
Фонари, впрочем, очень быстро кончились.
***
Проезжая деревню Радищево, помахали своему предшественнику, автору бессмертных записок, которые надо заметить, таки сломали ему жизнь.
Сизый, как вечерний дым, призрак Радищева улыбнулся многозначительно, поднял руку и чуть заметно отвел…
***
Красное раскаленное за день солнце скрылось за деревьями. Мы пересекли границу Ленинградской области.
- Мама, а где мы будем спать, - донеслось с заднего сидения, где ребенок, в очередной раз проснувшись, сидел всклокоченным воробушком и, щурясь, смотрел в окно на закат.
- Помнишь, дядю Сашу, который из Америки? У него есть тетя Лариса, а у нее - квартира в Ленинграде. Они разрешили нам в ней спать.
- Мама, а на каком языке там разговаривают?
- На русском, конечно! Это Россия. Ленинград – это Россия! Я же тебе говорила.
- А как же дядя Саша из Америки, если у него квартира в Ленинграде?
- Гм… Резонно. Так сложилась жизнь, малыш.
- А почему так складывается жизнь?
Этим, не в первый раз задаваемым вопросом, ребенок ввергает меня в глубокую задумчивость…
***
Питер – севернее Москвы, и листьев на деревьях еще нет. Совсем. Даже в зародышах – лопнувших почках.
Но все равно горят поля, стелется едкий синий дым и в вечерней мгле пляшут остренькие язычки пламени.
***
На реке Ушанка памятник Красному латышу.
До Питера – 70 км…. Последний рывок… Мы сможем… Мы сделаем это…
***
Солнца почти не видать. Вдоль дороги вместо деревьев стали расти рекламные щиты. Город близко!
***
На вывеске прочитала «Кармическая» плитка вместо «Керамическая».
***
У Ижоры небесное светило окончательно распрощалось с нами и неторопливо ушло на запад.
***
Дорога стала лучше, показалась транспортная развязка, указатель на Московский проспект и самодельное объявление на куске картона – «Проведу по городу». По городу! По Питеру.
Мы приехали…
Ай Донт Билив!