В восемь проснулись провожать Смирягина на работу в город.

Смирягин сожрал банку языка в собственном соку этого самого языка, попил кофе и выплескал всю нагретую солнцем воду из железной бочки на душе.
Ребенок невыспатый, я тоже.

***
Приходила соседка-тетушка снизу. Подсмотрела, когда мы вышли за ворота проводить папу, и быстро прибежала, улыбаясь по-соседски.
- В вашем холодильнике моя курица. Я бы хотела забрать.
- Да, - отвечаю, - конечно. Сейчас принесу.
И сразу - шасть в дом. То есть я ее не зову осмотреть наш быт, пусть с малышом во дворе общается.

Отодрала от заснеженной морозилки сизую птицу в разноцветном полиэтилене. Принесла.
- А я смотрю, у вас калитка все закрыта и закрыта, - говорит тетушка, обнимая свою синюю куру.
- А мы если в магазин не идем, так калитку и не открываем, - отвечаю.
А чего ее открывать? Куда тут идти? В гости к милиционерше, которая ходит по участку в трусах и лифчике? Или знакомиться с коренным, испросить Малинина погромче?

***
Почему-то из всех дачных прелестей, выше всего я оценила в этот приезд не свежий воздух, не липкие усы дикого хмеля, от поцелуев которого алые полосы раздражения на плечах у мужа, не колодец с гулким ведром, и не красную кисловатую клубнику, а тишину и затворничество.
И только ребенок не может нарушить мое одиночество, да муж.
С мужем я разговариваю, и мне на даче этого общения было вполне достаточно.

***
Духотень начала сгущаться с половины десятого.

У соседей сбоку запела Земфира, потом они заругались и песня стихла.
Со стороны коренного по-прежнему тишина.
Очень волнуюсь.
***
Пока ребенок спал днем, небо потемнело, рушился ветер, забарабанили крупные капли дождя по крыше, и затряслась тонкая акация над столиком.
Пока собирала игрушки в песочнице, шахматы на одеяле под яблоней, искала меч и сачок в кустах смородины и крыжовника, промокла нешуточно.

Ураган с дождем уже трепал деревья как тузик драную грелку, прибило дождем подросшие огурцы и пушистую ботву морковки.

Я стояла у окна на терраске и смотрела на буйство стихии.
Наконец-то отпустило голову, которая мутила и давила еще со вчерашнего вечера.
Реагирует на погоду. Старость.

А ветер все рвал белые толстые провода, что идут из дома к домику-кухне, и я представила, как он их срывает, и сыпется щедрый горячий сноп искр, электричество прыгает от одной капли к другой, нарастает, клубится и, наконец, взрывается алым злобным пожаром.

Я вытащила баночку селедки в белом вине, печеную картофелину в мятой фольге и слопала все это добро под барабанную дробь дождя.
Лопала, и ни чем не думала. Наконец-то удалось на пять минут поймать это ощущение.
Видимо, надо пить меморию и пустырник, потому как думаю постоянно о чем-то постоянно, а это вредно.
***
Дождь прошел. Везде мокро, ребенок в рваных дачных джинсах и бабушкиных садовых галошах.
Едим клубнику в сырой беседке и разговариваем.
- Мама, а кто больше - микробы или бактерии?
- Мама, а вирусы как переносят болезни?
- Ну... В себе.
- И потом болезни с них сыпятся?
- Малыш, иди после школы на биофак, там все узнаешь. Есть такая профессия - микробиолог, он как раз изучает всю эту муть, которую можно увидеть только в микроскоп.
- А знаешь, мама у меня будет четыре профессии.
- Какие?
- Вот эта, которую ты сказала...
- Микробиолог?
- Да. Еще я буду сниматься в кино, буду актером, а еще ученым и звездолетчиком.
- Микробиолог - это ученый и есть.
- А еще буду ученым, который изучает космос.
***
Вечер. Опять жжем.
Остались три сосиски, их нужно зажарить на мангале.
После дождя сыро и грязно, но тепло.
Нет худа без добра. Похолодало, надела носки и теперь не видно грязных ногтей на ногах.
Ребенок полез на дерево и чуть не свезся. Поцарапал шею, но сказал, что будет терпеть, только бы не мазать зеленкой.

Очень хочется кино. Но нету.

Радует только тот факт, то глинтвейн действительно не прокисает.
У соседей сбоку сначала орала зарубежная эстрада 70-х, потом орали девки, потом кто-то матерился, а теперь поет Земфира.
Поет в полголоса. Начала волноваться за соседей сбоку.
***
Уложила ребенка спать.
Во дворе тихо. Только зазевавшиеся капли дождя падают, цепляясь мокрыми лапами за листья хмеля.
Какая-то сволочь, предположительно один из прожорливых котов зашуршала в кустах смородины.
Сегодня, кстати, приходил только серый с приплюснутой мордой. Посмотрел на меня подозрительно, я на него зашипела и скрючила пальцы. Кот, не спеша, удалился.
***
Хлопнула у соседей снизу дверь, и зашаркали стариковские тапки.

У соседей сбоку вышли во двор девки.
- Сама кобыла! - закричала одна другой и побежала по дорожке.
А вторая засвистела ей вслед и загоготала.

***
В полутьме опускающейся ночи отправилась «до ветру». Возле туалета в кустах кто-то зашевелился.
- Брысь, - говорю, - сволочь, не пугай!
Большой серый еж набычился, и задышал часто, словно пробежал стометровку наперегонки с черепахой.
Жаль, что малыш спит, он бы порадовался ежу.
Меня, впрочем, колючий гость тоже порадовал. Улыбнуло.
Хотя, кто сказал, что он гость. Он-то как раз, я думаю, хозяин.

тексту ДА 466    Набравшие больше всего ДА заметки

Дневник героической матери Part 4 (Парт фор). Среда

Читать весь сборник

Дневник героической матери Part 6 (Парт cыкс). Пятница